24 августа 1943 года в послеобеденное время шестёрка "Аэрокобр" 16-го Гвардейского ИАП, которая во главе с капитаном Г. А. Речкаловым патрулировала в районе Сухой Крынки, встретила в районе Колпаковки один ФВ-189. В атаку на "Раму" пошла пара младших лейтенантов В. П. Цветкова и В. А. Берёзкина. При этом атаку на ФВ-189 производил именно Цветков, а Берёзкин прикрывал своего ведущего. Немец заметил атакующие истребители и, выходя из-под удара, сделал переворот через крыло. После атаки Речкалов и Цветков увидели "Аэрокобру", которая в беспорядочном падении рухнула на землю юго-восточнее Колпаковки. При этом ФВ-189 больше нигде не было видно, зато советские лётчики наблюдали падение отдельных частей самолёта, приняв их за обломки "Фокке-Вульфа". Как выяснилось вскоре, в бою Берёзкин получил ранение в руку с повреждением кости и выпрыгнул с парашютом. При этом при оставлении кабины штопорящей машины он ударился левой ногой о стабилизатор своего самолёта. Приземлился он в расположении танкистов 4-го Гвардейского мехкорпуса, которые доставили раненого лётчика в его часть. После этого его отправили в госпиталь, откуда вернулся в полк спустя почти 3 месяца. В оперативных документах 16-го Гвардейского ИАП сказано, что Берёзкин сбил ФВ-189, но нет ни слова о таране. Также ничего о таране или столкновении нет и в наградных документах, где сказано, что он "произвёл атаку сверху сзади с дистанции 120 метров, сочетая огонь с маневром, меткой очередью сбил ФВ-189". Правда, о столкновении говорится в сводках 8-й Воздушной армии. Об этом вспоминали в своих мемуарах А. И. Покрышкин и Герой Советского Союза Г. Г. Голубев, при этом Александр Иванович писал именно о непреднамеренном таране В. А. Берёзкина. По словам отличившегося лётчика, двое членов экипажа "Рамы" выпрыгнули с парашютами, а в наградном документе для красоты картины ещё и добавлено, что немецкий экипаж взят в плен советскими войсками. Это был не единственный подобный эпизод в тот день, однако второй случай принёс гораздо меньше положительных эмоций. В вечернее время звено "Аэрокобр" 9-го Гвардейского ИАП во главе со старшим лейтенантом В. Д. Лавриненковым патрулировало в районе Марфинская - Анастасиевка, расчищая воздух в интересах групп Ил-2. При возвращении с боевого задания лётчики встретили в районе Матвеев Курган одиночный ФВ-189. Ведущий четвёрки в паре со старшим лейтенантом Н. Н. Тарасовым атаковал "Раму" и в ходе второго захода, когда советские лётчики подошли к немцу сзади на близкую дистанцию, Лавриненкову удалось сбить противника. Однако при выходе из атаки "Аэрокобра" получила очередь воздушного стрелка уже падающего ФВ-189. Самолёт Лавриненкова пошёл к земле, и лишь с высоты 300 метров лётчик покинул гибнущую машину с парашютом, приземлившись юго-западнее Матвеев Кургана. Сослуживцы видели, как Лавриненков сбросил парашют, побежал в северо-восточном направлении и скрылся в находящихся там сараях. Сам же дважды Герой Советского Союза в своих мемуарах описал этот едва не ставший для него фатальным бой с "Рамой" несколько иначе: "Наш славный командир Лев Шестаков всегда требовал, чтобы мы стреляли по врагу только с короткой дистанции. На предельной скорости я преследовал "Раму". Повторяя её извилистую линию, хотя это было нелегко, я включил тумблеры всех огневых средств. 26 вражеских самолётов сбил я уже в воздухе, а этот избежал трассы на глазах у моих командиров. Ударю же его так, чтобы разлетелся вдребезги! До "Фокке-Вульфа" оставалось метров 50 - 70. Я выдержал ещё секунду. Трассы прошили оба фюзеляжа. Стрелок не ответил. Дальше всё совершалось будто само собой. Я хотел обойти "Раму". Но то ли мой самолёт развил столь большую скорость, что я не успел отвернуть в сторону, то ли "Рама", потеряв управление, непроизвольно скользнула туда же, куда сворачивал я. А может, причиной всему был необычно широкий фюзеляж "Фокке-Вульфа". Только нам двоим не хватило места, чтобы разминуться... Крылом "Аэрокобры" я задел хвостовое оперение "Рамы". От удара меня бросило вперёд. Грудью натолкнулся на ручку управления, головой ударился о прицел. Мой самолёт с одним крылом (второе отломилось), переворачиваясь, падал к земле. От резких движений при падении я очнулся. Правой рукой сильно нажал на аварийный рычаг. Дверцу словно вырвало ветром. Попробовал продвинуться к отверстию, помешали ремни. Освободившись от них, я вывалился на крыло. Струей воздуха меня смело с него. Рука машинально нащупала спасительное кольцо. Парашют раскрылся. Я повис над землей, которая будто застыла в удивленном ожидании". Как видно из мемуаров, сам Лавриненков считал причиной потери своей "Аэрокобры" столкновение с корректировщиком, однако ни в оперативных документах дивизии и армии, ни в составленных позднее отчётах о непроизвольном таране не упоминается. Там сказано, что выходя из атаки Лавриненков был сбит воздушным стрелком ФВ-189. В 6-й Гвардейской ИАД Лавриненков был на хорошем счету, и его хорошо знали не только в своем полку. Поэтому уже на следующий день на его поиски летали не только однополчане, но и штатные разведчики дивизии - 31-й Гвардейский ИАП. Однако поиски результата не дали. Сослуживцы не знали, что лётчик уже попал в руки врага. Впрочем, Лавриненкову позднее повезло - в ходе его транспортировки в лагерь он выпрыгнул с поезда и попал к партизанам. Провоевав некоторое время в партизанском отряде, он дождался прихода советских войск и в конце сентября вернулся в полк. Что же говорят немецкие документы о победах Лавриненкова и Березкина над разведчиками-корректировщиками? Увы, столь значительных успехов, как гибель самолётов и прыжки экипажей с парашютами данные Люфтваффе не подтверждают. Согласно ним, в этот день в воздушных боях досталось двум "Фокке-Вульфам" из отряда 5.(H)/11, входившего в состав NAGr.1. Один из них, ФВ-189A-2 Trop Wnr.2366, получил 25% повреждения, а ФВ-189A-3 Wnr.2158 пострадал на 10%. При этом ни о каких столкновениях в немецких документах не сказано. Причина обеих потерь - обстрел из бортового вооружения. Ведя поединки с советскими истребителями получили ранения воздушные стрелки обеих машин - обер-ефрейтор Г. Шульц (Heinz Schulz) и обер-ефрейтор В. Боллен (Willi Bollen) соответственно. Однако стоит заметить, что с советской стороны заявки на сбитые в этот день корректировщики были не только у Лавриненкова и Берёзкина. Ещё в утренние часы пара младших лейтенантов И. И. Бабака и В. Н. Караваева из 100-го Гвардейского ИАП доложила о сбитом в районе Анастасиевки ФВ-189. По мнению автора, предпочтительнее выглядит версия, согласно которой одну из "Рам" подбил Лавриненков, а вторая была на счету пары Бабака - как покажут бои в последующие дни, Иван Бабак станет неплохим специалистом в охоте на ФВ-189 из NAGr.1. Как видно из вышеописанных событий 24 августа, между NAGr.1 и "Аэрокобрами" Гвардейских полков 8-й Воздушной армии произошёл своеобразный обмен - на 2 повреждённых "Фокке-Вульфа" пришлась потеря 2-х истребителей. Это в очередной раз показывало, что самолёт ФВ-189 был трудным и живучим противником, который к тому же мог неплохо за себя постоять в бою. Высоко оценили действий экипажей ФВ-189 и штабы советских истребительных частей. Так, в отчёте 6-й Гвардейской ИАД за август писалось следующее: "Отмечается относительно высокая подготовка лётчиков ФВ-189, которые, используя значительную облачность или заход со стороны солнца, проявляли высокую осмотрительность в воздухе. Обычно из-под атаки наших истребителей эти самолёты противника уходили резким пикированием, часто с переворотом в сторону солнца". (Из заметки Ивана Лавриненко - "Тараны на Миусе: мифы и реальность")