В ночь на 7 августа 1941 года заместитель командира эскадрильи 177-го истребительного авиаполка младший лейтенант Виктор Талалихин на подступах к Москве таранил немецкий бомбардировщик «Хейнкель» He 111, обломки которого нашли утром. Отважный лётчик уже 8 августа был удостоен звания Героя Советского Союза и стал одним из хрестоматийных героев Великой Отечественной войны, по известности не уступавшим 28 панфиловцам, Зое Космодемьянской, Николаю Гастелло или Александру Матросову.
В последние десятилетия с открытием доступа к отечественным и зарубежным архивам подвиги самых известных героев войны подверглись жёсткой ревизии. Ситуация с тараном Виктора Талалихина оказалась парадоксальной — по мере того, как становились известны новые и новые подробности подвига, чаще и чаще раздавались сомнения в официальной версии событий. В итоге дошло до того, что некоторые горе-историки заявили: Талалихин никого не сбивал, его таран и вся боевая биография придуманы пропагандистами, а погиб лётчик в первом же своём реальном бою. Чтобы отмести все эти домыслы и откровенную клевету, придётся использовать все последние наработки поисковиков и архивные документы.
Кого не сбивал Талалихин?
Родился Виктор Васильевич Талалихин 18 сентября 1918 года в селе Тепловка ныне Вольского района Саратовской области. После переезда семьи в Москву он окончил фабрично-заводское училище при мясокомбинате имени А.И. Микояна, совмещая в дальнейшем работу с учёбой в аэроклубе Пролетарского района столицы. В 1937 году Виктор поступил в Борисоглебскую военную авиационную школу лётчиков, которую окончил в декабре 1938 года, после чего получил назначение в 27-й истребительный авиаполк. Эта часть, в значительной мере укомплектованная бывшими лётчиками-испытателями, базировалась в подмосковном Клину.
В составе выделенной из 27-го ИАП эскадрильи капитана М.И. Королёва, вооружённой бипланами И-153 «Чайка», младший лейтенант Талалихин принимал участие в советско-финской войне 1939–1940 годов. С Карельского перешейка он вернулся с орденом Красной Звезды, и с этим награждением связана первая неточность в наиболее популярной версии биографии лётчика. Видимо, для того, чтобы придать больший вес его действиям, послевоенные журналисты и писатели придумали целых четыре финских самолёта, которые младший лейтенант Талалихин сбил то ли лично, то ли с помощью товарищей.
Увы, стоит признать, что эскадрилья капитана Королёва вряд ли просто видела столько самолётов с голубой свастикой на крыльях: на том участке фронта, где она действовала, финны фактически не имели авиации. Вся их деятельность в воздухе ограничивалась редкими пролётами разведчиков, а потому «Чайки» эскадрильи, временно подчинённой 80-му смешанному авиаполку, взяли на себя роль штурмовиков, бомбардировщиков и даже… транспортных самолётов. В этом качестве лётчики-истребители, базируясь на аэродроме Реболы, сбрасывали мешки с сухарями сражавшейся в окружении 54-й стрелковой дивизии и 5-му пограничному полку НКВД.
Всего за время участия в конфликте эскадрилья капитана Королёва выполнила 434 боевых вылета, и 47 из них приходились на младшего лейтенанта Талалихина — результат, вполне достойный награды и без выдуманных побед в воздухе!
После возвращения с финского фронта Виктор Талалихин продолжил службу в 27-м ИАП, а весной 1941 года получил назначение на должность командира звена в формируемый 177-й ИАП 78-й ИАД ПВО. Эта дивизия создавалась на основе кадрового состава 27-го и 120-го ИАП, которые должны были войти в состав соединения наряду со вновь формируемыми 177-м, 178-м и 233-м ИАП, а рядовые лётчики поступали из военных училищ. Полк предполагалось дислоцировать у деревни Будово между Калинином и Вышним Волочком. Как и вся дивизия, 177-й ИАП создавался для прикрытия промышленного района Рыбинск – Ярославль, а также Москвы с северо-западного направления.
177-й ИАП формировался в пятиэскадрильном составе и должен был получить на вооружение дальние двухмоторные истребители. Однако из-за отсутствия таковых в производстве при развёртывании частей дальних истребителей командование решило временно вооружить эти полки устаревшими И-16 и И-153, освободившимися при перевооружении полков одномоторных истребителей на новейшие Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-3. Однако сформировать 177-й ИАП до начала войны и в таком виде не удалось, и уже в июле 1941 года полк на аэродроме Клин был переформирован в «обычный» ИАП, но уже по новому штату трёхэскадрильного состава.
На вооружение поступили те самые запланированные И-16. Первые 15 истребителей в начале июля передал 27-й ИАП — это были самые «свежие» машины 29-го типа, выпущенные в конце 1940 года, с небольшим налётом, моторами М-63, протектированными бензобаками и установками реактивных снарядов. Все они имели радиоприемники, а частично и передатчики. Младший лейтенант Талалихин к этому времени получил повышение и стал заместителем командира эскадрильи. После окончания формирования 177-й ИАП перебросили на аэродром Дубровицы под Подольск и усилили 15 лётчиками из 120-го ИАП — всего к концу июля полк располагал 52 И-16 и 116 лётчиками.
Подвиг и награда
Несмотря на сложный процесс формирования и тренировки молодого лётного состава, кадровые пилоты 177-го ИАП с 22 июля приняли участие в отражении налётов люфтваффе на Москву. Всего в июле ими было произведено 44 боевых вылета ночью и 93 днём, в воздушных боях сбит один бомбардировщик «Юнкерс» Ju 88 — счёт полка 26 июля открыл капитан И.Д. Самсонов. Участвовал в этих вылетах и Виктор Талалихин.
В августе немецкие налёты пошли на спад, но боевое дежурство продолжалось: в одном из редких вылетов на перехват в ночь на 6 августа младший лейтенант Талалихин южнее Подольска атаковал немецкий бомбардировщик, опознанный как «Юнкерс» Ju 88 и ставший первой победой лётчика.
В ночь на 7 августа 1941 года, взлетев на патрулирование, Талалихин южнее Подольска так же перехватил немецкий бомбардировщик. После нескольких атак вражеский самолёт продолжал полёт, но пулемёты И-16 замолчали, и Виктор Талалихин пошёл на таран. Произошло это примерно в 23:30. Бомбардировщик упал на опушке леса у села Добрыниха примерно в 30 км юго-восточнее аэродрома Дубровицы. Советскому лётчику повезло — он смог выброситься из потерявшего управление истребителя на парашюте и благополучно приземлиться. Буквально на следующий день о подвиге объявили по радио, а 9 августа газеты опубликовали портрет Талалихина и вышедший накануне указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении лётчику звания Героя Советского Союза.
Подвиг Виктора Талалихина в советское время не ставился под сомнение, в том числе и потому, что обломки сбитого им «Хейнкеля» He 111 были сразу же найдены и 8 августа осмотрены. При этом присутствовали как сам Талалихин, так и журналисты, в том числе иностранные, которые фотографировали результат тарана.
На следующий день,8 августа 1941 года, указом Президиума Верховного Совета СССР Виктору Васильевичу Талалихину было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» №347.
На героя свалилась популярность. Уже 7 августа с его участием прошла пресс-конференция на мясокомбинате имени Микояна, на которую пригласили в том числе иностранных журналистов. Про подвиг писали во всех центральных газетах. Так, 8 августа «Красная Звезда» опубликовала заметку о бое, фотографии сбитого самолёта и трупов его экипажа, а также снимок, найденный в вещах одного из погибших лётчиков. Талалихин выступал перед рабочими московских предприятий, его снимали для киносборников. Молодой лётчик-истребитель практически мгновенно встал в ряд героев, имена которых знала вся страна.
Уже в наше время некоторые «специалисты» начали высказывать сомнения по поводу самого факта тарана Виктором Талалихиным немецкого бомбардировщика. В первую очередь, «неверующих» смущал факт быстрого награждения лётчика — высказывались мнения, что решение присвоить ему звание Героя Советского Союза было принято заранее, а упавший самолёт просто приписали Талалихину. Несмотря на всю абсурдность подобных заявлений, в интернете разгорелись жаркие дискуссии. Масла в огонь подлили найденные летом 2014 года обломки И-16, который пилотировал в ночь на 7 августа Талалихин: в патронных ящиках истребителя остались 12,7-мм патроны пулемёта БС и 7,62-мм патроны пулемётов ШКАС. Затем в 2016 году нашлась импровизированная могила экипажа «Хейнкеля», в которой обнаружили останки только четырёх человек.
Нестыковки и неувязки
Основные претензии сводились к следующим моментам:
- Быстрого награждения Талалихина, якобы, не могло быть по бюрократическим причинам;
- Экипаж «Хейнкеля» He 111 составляли пять человек, а так как в могиле обнаружили останки только четверых, что зафиксировано и на фото 1941 года, то это тела погибших в другом месте немецких лётчиков, привезённых на место падения якобы сбитого Талалихиным самолёта;
- Талалихин на камеру говорил, что расстрелял все патроны, после чего таранил самолёт противника, но в найденных обломках его самолёта остались патроны — значит, Талалихин лгал.
Ну и как итог измышлений — Виктор Талалихин не таранил He 111, упавший у деревни Добрыниха.
Сам Виктор Талалихин об обстоятельствах боя и мотивах, побудивших его пойти на таран, рассказал в нескольких интервью. Комплект документов 6-го истребительного авиакорпуса ПВО, в который входил 177-й ИАП, даёт довольно точную хронологию событий. И-16 Талалихина стартовал в 22:55 по московскому времени. После нескольких безуспешных попыток сбить вражеский самолёт, в том числе и реактивными снарядами, советский лётчик около 23:30 таранил бомбардировщик. Вот как сам он рассказал о произошедшем буквально через несколько часов после тарана:
«Немецкий самолёт был замечен на высоте 4500 метров в районе деревни Н. Мне приказали перехватить врага, и я немедленно вылетел наперерез ему. Вскоре я увидел слева от себя вражескую машину. Запас скорости у меня был очень большой, и я свободно настиг фашистского стервятника. Приходилось даже убавлять газ, чтобы не обогнать немца, хотя он, как говорят у нас, «летел на всю железку». Потом я зашёл неприятелю в хвост и первой же пулемётной очередью повредил правый мотор. Бомбардировщик развернулся и бросился наутёк от Москвы.
Преследуя уходящий самолёт, я расстреливал его из пулемёта. Но, видно, «беглец» был из опытных. Он упорно увёртывался от огня и шёл вперёд, хотя и со снижением. К этому времени у меня кончились боеприпасы. Принимаю решение: таранить. Стараюсь подойти к немцу поближе и винтом отрубить ему хвост. Когда до врага осталось метров 10–15, из хвостовой точки неприятельского самолёта засверкала пулемётная очередь. Пули пролетели с правой стороны кабины, обожгли руку. Тогда я со злостью сказал себе: «Вас четверо, я один. Посчитаемся». Дал газ и врезался в фашистский самолёт.
От удара мой самолёт перевернулся на спину. Надо прыгать. Высота 2500 метров. Выбираюсь из кабины с парашютом, делаю затяжку на 800–900 метров. Ясно слышу гул своего самолёта, пролетающего мимо меня. Когда парашют раскрылся, я увидел горящий бомбардировщик противника, устремившийся к земле. Приземлился я удачно, и первое, что захотелось узнать, — который сейчас час. Всматриваюсь в циферблат своих часов. Оказывается, при ударе они остановились. Стрелки показывают 23 часа 28 минут. Деревня, возле которой я опустился, находится в 35 километрах от Москвы. Колхозники по-братски встретили меня: быстро перевязали руку, переодели, напоили молоком и помогли добраться до ближайшей воинской части.
После небольшого отдыха поехали к месту падения немецкого бомбардировщика. Среди обломков машины лежали четыре трупа. На шее одного лётчика — вероятно, стрелка — видна рана: пуля прошла навылет. Командиром экипажа оказался офицер, награждённый «Железным крестом» за польскую кампанию 1939 года и особым отличительным знаком за Нарвик. Мы нашли в кабине самолёта план Москвы, личные документы экипажа, оружие, взятое на случай обороны при вынужденной посадке — «парабеллумы», «браунинги», ножи. Немцам не удалось сбросить свой смертоносный груз на Москву. На месте падения самолёта «Хейнкель-111» мы обнаружили много зажигательных бомб…»
Выдержка из политдонесения 177-го истребительного авиаполка:
«Сообщаю, что в ночь с 6 на 7 августа 1941 года примерно в 23:30 младший лейтенант тов. Талалихин, член ВЛКСМ, при патрулировании в 7-й световой зоне на высоте 4500–5000 метров обнаружил самолёт противника Хе-111. После атаки реактивными снарядами (три залпа) самолёт противника задымил в правом моторе… [Лётчик] повторил несколько раз атаку и израсходовал патроны пулемётов. Принял решение протаранить его.
Подойдя на 5–6 метров к хвостовому оперению самолёта противника с расчётом винтом своего самолёта отрубить хвостовое оперение самолёта противника, в это время с самолёта из задней турели была дана очередь по самолёту мл. лейтенанта Талалихина. Мл. лейтенант Талалихин получил ожог правой руки. Видя, что самолёт противника может уйти от него, дал полный газ своему самолёту и врезался мотором в хвостовое оперение самолёта противника.
Самолёт сгорел с полной бомбовой нагрузкой, экипаж четыре человека противника погибли, в том числе один подполковник, награждённый орденом Железного креста и медалью за Нарвик. Мл. лейтенант Талалихин, выбросившись на парашюте, благополучно приземлился, самолёт мл. лейтенанта Талалихина при ударе о землю сгорел…»
Согласно донесению генерала-квартирмейстера люфтваффе, в ночь на 7 августа из боевого вылета на Москву не вернулся экипаж эскадрильи 7./KG 26 в следующем составе:
- пилот фельдфебель Рудольф Шик (Rudolf Schick);
- штурман лейтенант Йозеф Ташнер (Josef Taschner);
- наблюдатель (оператор) лейтенант Ганс-Йоахим Гётц (Hans-Joachim Goetz);
- бортрадист унтер-офицер Ганс Франке (Hans Franke);
- механик фельдфебель Готфрид Пуршке (Gottfried Purschke).
«Клепушек» и сердобольные крестьянки
Конечно, никаких подполковников и полковников в экипаже сбитого «Хейнкеля» не было. Собственно, рядом с самолётом обнаружили тела Йозефа Ташнера, Ганса-Йоахима Гётца, Ганса Франке и Готфрида Пуршке, а пилот Рудольф Шик 21 день выходил из-под Москвы в сторону фронта, который в тот момент проходил в районе Ярцево и Ельни, но был взят в плен в районе Вязьмы. Ниже приведём результаты опроса лётчика, действия которого тоже заслуживают уважения за желание добраться до своих. Не получилось:
«Протокол опроса военнопленного Рудольфа Шик.
Рудольф Шик, фельдфебель 26 эскадрильи, непосредственно подчинённой фронту. Командир её — майор Ферлустберг [искаженная записью на слух фамилия командира авиагруппы III./KG 26 майора Виктора фон Лоссберга (Viktor von Lossberg) — прим. редактора]. Пилот.
1 августа сего года вылетел из Парижа. В Бобруйске были 2 августа (на этом аэродроме находилось 30 бомбардировщиков). 5 августа вечером полетели на самолёте «Хейнкель-111» на Москву. Около Смоленска сделали вынужденную посадку из-за порчи мотора. На другом самолёте, тоже «Хейнкель-111», 6 августа снова полетели на Москву. Около 11 часов их самолёт под Москвой был подбит советским истребителем. Он спрыгнул с самолёта, остальные, вероятно, разбились вместе с самолётом. До гибели их самолёта эскадрилья потерь не имела.
С 6 августа из-под Москвы до самой линии фронта шёл пешком, и только 27 августа взят в плен. Шёл по нашей территории 21 день, причём питался картошкой, вырытой им в поле, и хлебом, который ему 8-10 раз давали местные крестьянки. В деревни заходил рано утром, просил «клепушка», дополняя это слово мимикой и жестами. При допросе в кармане найдено много крошек хлеба. Все свои документы и знаки различия уничтожил после приземления, желая скрыть своё имя и звание (если бы попал в плен). Один раз переходил через асфальтированное шоссе (наискось), перед этим снял свои сапоги и оставил их в лесу, т.к. образовались мозоли на ногах и иначе дальше он не мог идти.
О войне с СССР, которую не ожидали ни он, ни его товарищи, узнал 22 июня. Причины войны объясняет следующим: 1) Россия сосредоточила на границе с Германией 220 дивизий — с тем, чтобы напасть на неё; 2) Россия угрожает Финляндии и хочет её захватить. Желает победы Германии — иначе, говорит он, в случае поражения от Германии ничего не останется. Уверен, что Германия эту войну выиграет. За налёты на города Англии представлен к награде — Железному кресту 2-й степени.
28 августа 1941 года. Опрос производил младший политрук Шмаков».
Теперь разберёмся с патронами, оставшимися в самолёте. Как уже упоминалось, Виктор Талалихин пилотировал И-16 последней модификации — тип 29 с серийным №2921570. Одной из особенностей этой модификации была установка пулемёта УБС калибра 12,7 мм. К сожалению, установленные на поздних сериях И-153 и И-16 тип 29 пулемёты УБС так и не смогли довести до приемлемой надёжности, ситуация разрешилась только в связи с быстрой потерей большинства самолётов летом 1941 года. В лентах же ШКАСов винтовочного калибра были найдены обычные патроны, которые категорически запрещалось использовать для снаряжения авиационных пулемётов — требовалось использовать лишь специализированные, помеченные буквой «Ш». То, что Талалихин в горячке боя неверно определил причину того, что пулемёты прекратили стрелять, вполне простительно — проверить в воздухе, закончились боеприпасы или оружие попросту отказало, было невозможно.
История «прогулки» фельдфебеля Шика по советской территории в течение 21 дня — несомненно, незаурядный сюжет, однако не менее интересен и сам самолёт, который пилотировал путешественник. Практически у всех, кто писал в последние годы про таран Талалихина, всегда возникал вопрос: почему в экипаже немецкого самолёта два наблюдателя?
Ларчик открывается просто: самолёт, который таранил Виктор Талалихин, был оборудован навигационной системой X-Gert и применялся для целеуказания другим группам бомбардировщиков — именно оператором этой системы был наблюдатель лейтенант Ганс-Йоахим Гётц. Визуально такие самолёты отличались дополнительной мачтой антенны. Три группы бомбардировщиков, оборудованных подобной системой — I./KG 28, III./KG 26 и KGr 100 — и объединённых штабом эскадры KG 28, были 19–20 июля 1941 года переброшены на советско-германский фронт специально для участия в налётах на Москву. Эскадрилья 7./KG 26, к которой принадлежал экипаж Тишнера, входила в состав группы III./KG 26.
Сбитый «Хейнкель» серьёзно пострадал при падении, и от него мало что осталось. Хвостовая часть этого самолёта экспонировалась на выставке трофейного вооружения в московском Парке культуры и отдыха им. Горького. К сожалению, в документах не указаны заводской номер и бортовой код этого самолёта, и на фотографиях, сделанных на месте падения и выставке, видно, что код закрашен, как это часто делали с самолётами, участвовавшими в ночных полётах. Остатки хвостовой части, выставленные в данный момент в Центральном музее Вооружённых сил и представленные как самолёт, тараненый Талалихиным, при общей схожести повреждений и полосы идентификации имеют пятна окраски нижней части фюзеляжа, отличные от пятен, которые имеются на самолёте, который сфотографирован 7 августа. На выставке, кроме того, у экспоната имеется часть бортового кода XX, к тому же, нанесённая поверх жёлтой полосы, которой также не видно на фотографиях, поэтому есть вероятность того, что эта хвостовая часть принадлежит другому самолёту — He 111H-6 с заводским кодом KI+XX и заводским №4116.
Примечательно, что из выборки 25 машин с заводскими кодами KI+XA – KI+XY несколько штук попали как раз в III./KG 26: к примеру, один из этих самолётов из 8./KG 26 с заводским №4115 и кодом KI+XW был потерян в ночь на 28 июля 1941 года. Интересно, что в допросе Рудольф Шик рассказал о том, что он на Восток прибыл 1 августа, и есть вероятность, что он не лукавил и в этот день просто перегонял полученный на заводе новый бомбардировщик, на борта которого до 6 августа просто не успели нанести код подразделения.
Заканчивая рассказ, отметим, что «мгновенное» награждение Виктора Талалихина и сопутствующая ему грандиозная кампания случились по вполне определённой и простой причине. К 7 августа налёты на столицу СССР проводились немцами уже более двух недель и вполне могли повлиять на вопросы военно-технической помощи СССР от США и Великобритании, которые обсуждались в это время. Готовился приезд в Москву союзных делегаций.
В ответ на действия люфтваффе советское военно-политическое руководство спланировало и уже на следующий день осуществило бомбардировки Берлина. Необходимо было показать западным партнёрам эффективность ПВО Москвы, а также всю решимость советских лётчиков бороться с противником. В этой ситуации таран, который осуществил Талалихин, оказался как нельзя кстати. В итоге именно он был выбран в качестве примера эталонного героического бойца, который готов сражаться с противником, не жалея собственной жизни.
Виктор Талалихин не был первым пилотом, который совершил таран в ночном небе над Москвой — ещё 29 июля бывший однополчанин Талалихина заместитель командира эскадрильи 27-го ИАП старший лейтенант П.В. Еремеев на истребителе МиГ-3 таранным ударом сбил бомбардировщик «Юнкерс» Ju 88. Указом президента Российской Федерации от 21 сентября 1995 года Еремееву посмертно присвоили звание Героя России. Тем не менее, и подвиг Талалихина был, без сомнения, достоин высшей награды, и лётчик совершенно справедливо получил звание Героя Советского Союза.
К сожалению, Виктор Талалихин прожил короткую жизнь и погиб смертью храбрых в воздушном бою, защищая Москву, уже 27 октября 1941 года. Память о нём всегда чтили в нашей стране: про жизнь Виктора написаны сотни статей, названы улицы и населённые пункты, в посёлке Кузнечики под Подольском и в Москве герою установлены памятники — автор имеет удовольствие каждый день проходить мимо прекрасного монумента на пересечении улиц Талалихина и Малой Калитниковской.
Комментарии к данной статье отключены.